Настоящее имя – Крестьева Ирина Борисовна.
Окончила Тбилисский государственный университет по специальности – физик. Работает в области биофизики – сотрудник кабинета системной биотермографии Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН в Научном центре биологических исследований РАН (г. Пущино). Защитила диссертацию – имеет степень кандидата физико-математических наук.
Однако «физика» прекрасно сочетается в биографии И.Крестьевой с «лирикой». Еще в школе написав поэму «О, Грузия, ты вся – как вдохновенье!», она стала победителем Олимпиады школьников по литературе. Она попробовала себя в жанре публицистики на другой олимпиаде – написала статью «Влияние исторических событий на формирование костюма», которая была опубликована в сборнике статей. Первому успеху помогла любовь к чтению и интерес ко всему, что ее окружает. Литературное творчество стало для нее потребностью.
Она сочиняет прозу и стихи, пишет сценарии к взрослым и детским театральным постановкам. Есть сценарии документальных фильмов – «Этот невозможный русский» и «Хождение по кочкам» (киностудия «Национальный Фильм-XXI век»). Публикуется в журналах «Простоквашино», «Веселые картинки», «Жили-были», «Кукумбер», «Разноцветные дороги», «Ларец Клио», «Мурзилка», «Семья», «Аифка», «Почемучка» и др. Ею написано много произведений для детей.Подробнее см например здесь
Все вопросы, начиная с 4-го, перепечатаны с дружественного нам сайта Библиогида и прекрасно характеризуют нашу гостью как умного, очень открытого и неординарного собеседника
Добавить вопрос
Существуют ли на основе Ваших книг: художественные фильмы; мультипликационные фильмы; звукозаписи; театральные постановки; музыкальные произведения?
По большей части я хотела, чтобы меня вообще не было. Это правда. В промежутках: — дворником с большой лейкой с солнышком на дне (в 4 года); — метерлинком, описывающим жизнь цветов. В моем разумении «метерлинк» — была профессия. Фрагментарная история философии в ежевечернем исполнении моего деда была великолепна и впечатляла (в те же примерно 4 года); — врачом (с 5 до 7 и потом еще раз в 15 лет); — геологом, даже коллекцию минералов собирала (1, 2 классы); — космонавтом (по 4 класс); — балериной до 35 лет и хозяйкой антикварной лавки после выхода на пенсию в 35 (5 класс); — журналистом (после 5 класса, очень долго); — мастером дзен (с 14 лет по настоящее время).
Кем Вы хотели стать в детстве?
По большей части я хотела, чтобы меня вообще не было. Это правда. В промежутках: — дворником с большой лейкой с солнышком на дне (в 4 года); — метерлинком, описывающим жизнь цветов. В моем разумении «метерлинк» — была профессия. Фрагментарная история философии в ежевечернем исполнении моего деда была великолепна и впечатляла (в те же примерно 4 года); — врачом (с 5 до 7 и потом еще раз в 15 лет); — геологом, даже коллекцию минералов собирала (1, 2 классы); — космонавтом (по 4 класс); — балериной до 35 лет и хозяйкой антикварной лавки после выхода на пенсию в 35 (5 класс); — журналистом (после 5 класса, очень долго); — мастером дзен (с 14 лет по настоящее время).
Наверное, меня загипнотизировали. Внушили, что так надо.
О ком из старших Вам хочется рассказать: родителях, учителях, соседях?..
Я уже рассказала обо всех, кто достаточно значил в моей жизни. Увесистый файл получился. Как разбогатею окончательно — всенепременно издам большим тиражом.
Любимая книга в раннем детстве — «Чебурашка» Успенского. В 7 лет и позже: «Незнайка» Носова, все 3 книги, и Малая Советская Энциклопедия, все 10 томов. В состоянии была читать их в любое время и с любого места. В 14 лет, до и позже: читала всё в огромных количествах. От сказок до прикладной биохимии. Эзотерика казалась хороша вся скопом, фантастика... Над Достоевским рыдала... Одной любимой книги не было. Зато была одна шоковая книга, Библия. Открывала ее с трепетом, как священную. Закрывала — с необычайным разочарованием, как не самую лучшую сказку, в которой одна строчка опровергает другую, и так на протяжении тысячи станиц. До этого я не верила в Бога, но все-таки втайне надеялась на то, что Он, Мудрый, есть... Всё. Стоп. Это долгий и серьезный разговор. Нотнау.
Самый решительный поступок в Вашей жизни.
О двух самых решительных не скажу, поскольку они связаны с другими людьми. На третьем почетном месте — сальто назад на батуте после двух подряд предыдущих вылетов в аут с одним приземлением практически на шею.
Черта характера, которая больше всего мешает Вам жить.
Да ничего мне по большому счету не мешает. Ума только не хватает. Мозгуешь над чем-нибудь три часа, время теряешь, а потом въедешь, наконец, и зло берет. Думаешь: «Ну, оладик, ну, я лузер, это ж в пять минут решить можно было!»
Кого из писателей — живых и ушедших — Вы хотели бы собрать для дружеской беседы под зелёной лампой?
Это ж каких, братцы, лампа размерчиков должна быть, чтобы всех под ней собрать! Мне все интересны. ВСЕ!!! Но лучше не вместе, а — каждый по отдельности. Чтобы не тусовка, а тат (тет-а-тет). Ох, вот бы это в реале было бы возможно!
Какая должна быть погода, чтобы написать хорошую книжку?
За окном — не так важно. В голове, желательно, ясная.
Кто первым читает рукопись Вашей новой книги?
Петька, конечно. Это мой компьютер. Он ошибки проверяет. А я его новым словам учу. Иногда после Петьки читает Мария. Это моя крестница. Ей почти 12 лет, и она уникум. Особенно любит ужастики. Читает как-то раз новые, штук 10. Спрашиваю: — Что понравилось? — «Труба и кактусы» — очень круто, «Зеленое ухо» — ухрюкаться можно, и «Почти Торобоан» — тоже ничего. — А про девочку, которая в стиральный порошок превратилась? — Какая же это страшилка? — безапелляционно заявляет Маша. — Это же трагедия! Нельзя такое для детей писать! Глаза в глаза. Слёзы. Взаимно. Я соглашаюсь. Переделываю. Четыре раза переделываю. Зачем? Не знаю. Все равно ведь никто не напечатает. Через неделю, Мария: — Надо оставить, как было. Так ведь по правде произошло бы. Пусть всё плохо будет. — Так ведь нельзя детям трагедии писать! — А врать детям можно, да? — Маш, но я уже не помню, как было! (Нагло вру – все 5 вариантов прилежно сохранены в Петьке) — А я помню!!! И воспроизводит почти слово в слово. И я оставляю первый вариант. Пусть все будет, как произошло бы по правде.
